В XIX веке единый, казалось бы, класса дворян представлял собой чрезвычайно пёстрый, многослойный социальный пирог. Были дворяне знатные и незнатные, бедные и богатые, столичные и провинциальные, ласкаемые светом и ведущие уединённый образ жизни, модные и консервативные, рвущиеся к почестям и спокойно живущие в отставке. В одной дворянской семье одновременно могли сочетаться несколько характеристик: например, знатный дворянин мог быть беден, а обласканный двором – происходить из захудалого рода…

Двумя крупными социальными группами со своими внутренними особенностями мировоззрения и образа жизни являлись дворяне петербургские и московские. Они представляли собой два мира, разделённых настоящей пропастью!

Чем же отличалось московское дворянство от петербургского? И было ли оно просто провинциальным?

Несомненно, что и для представителя петербургского света, и для захудалого дворянчика, пытающегося построить карьеру в блистательной столице, Москва являлась не чем иным, как скучнейшей провинцией. Но всё-таки московское дворянство чётко отделялось провинциального. Это заметно по отношению к пушкинской Татьяне, приехавшей в Москву: кузины, как мы помним, находили её что-то странной, провинциальной и жеманной. Московское дворянство авторитетно возвышалось над провинцией!

Но молодые люди, жаждущие впечатлений настоящего света, стремились вырваться из Москвы в Петербург. Московские балы, хотя и шумные, поражающие внимание провинциалов, молодёжи казались недостаточно пышными, беседы многочисленных дядюшек и тётушек – недостаточно светскими и откровенно скучными. Московские женихи уступали по франтоватости петербургским. Конечно, и в Москве, на ярманке невест, можно было подобрать для девушки отличную партию – человека богатого, иной раз даже весьма знатного… Но, увы, немодного, не принадлежащего к высшему свету и обычно далёкого от двора! Например, какого-нибудь состоятельного отставника, живущего спокойной московской жизнью. Недаром столицей отставников называл Москву Белинский!

Онегинской Татьяне откровенно повезло: ею прельстился генерал, заехавший в Москву, но обласканный петербургским двором. Завидная партия! Не каждой младой грации Москвы так везло, как провинциальной героине пушкинского романа… Но каждая, наверное, мечтала обаять отпускного гусара или иного залётного красавца, прогремевшего на московском балу и улетевшего в более интересную жизнь!

Люди старшего поколения, не обременённые амбициями, чувствовали себя в Москве как рыбы в воде. У них был широкий круг знакомых и родни: для дворянской Москвы было характерно поддержание подобных связей. Все друг друга знали, из года в год наносили одни и те же визиты и поддерживали одни и те же разговоры. Вспомним Пушкина:

Но в них не видно перемены;
Все в них на старый образец:
У тетушки княжны Елены
Все тот же тюлевый чепец,
Все белится Лукерья Львовна,
Все то же лжет Любовь Петровна,
Иван Петрович так же глуп,
Семен Петрович так же скуп,
У Пелагеи Николавны
Все тот же друг мосье Финмуш,
И тот же шпиц, и тот же муж…

Дворянская же молодёжь скучала. Особенно заметной становилась разница между Петербургом и Москвой зимой: заметённая снегом старая столица по сравнению с новой, где бушевала бурная светская жизнь с бесконечными балами и маскарадами, казалась уснувший… И даже балы в Дворянском Собрании не могли удовлетворить амбиции младшего поколения.

Не нравилась молодым людям и консервативность, характерная для московского дворянства. Наиболее ярко описал традиционную для Москвы консервативность, даже косность взглядов Грибоедов в Горе от ума. В московском обществе явно доминировали взгляды старшего поколения. Здесь часто апеллировали к государям минувших эпох – например, к матушке Екатерине. Идейные новшества дворянская Москва не любила, вольнодумство сильно не одобряла.

Какой же была жизнь дворянской Москвы? Характеристика во многом зависит от мировоззрения оценивающего. Для кого-то образ жизни московского дворянства был запредельно унылым. Для кого-то – олицетворял домашний уют, спокойное и размеренное бытие, лучшие традиции старой Москвы…

Возможно, лучше всего это противоречие выразил Александр Сергеевич Пушкин. С юмором и лёгкой иронией обрисовав нравы московского дворянства, он, тем не менее, посвятил старой русской столице знаменитые строчки: … Как часто в горестной разлуке, В моей блуждающей судьбе, Москва, я думал о тебе!.